Final Meeting: Selected Poetry of Anna Akhmatova (3 page)

Но запомнится беседа,

Дымный полдень, воскресенье

В доме сером и высоком

У морских ворот Невы.

Январь 1914

***

To Alexander Blok

I went in to see the poet.
Noon exactly. On a Sunday.

The spacious room is quiet.

But outside, there’s bitter frost

And the raspberry-colored sun

Shines o
ver shaggy, blue smoke…

The gaze of my silent host

Is clear and focused on me!

The look in his eyes is such

That everyone must remember;

But as for me, being cautious, -

I better not see it at all.

But I’ll remember our talk,

The smoky afternoon, on Sunday,

In the poet’s
tall, gray house

By the sea-gates of the
Neva.

January, 1914

***

Божий Ангел, зимним утром

Тайно обручивший нас,

С нашей жизни беспечальной

Глаз не сводит потемневших.

Оттого мы любим небо,

Тонкий воздух, свежий ветер

И чернеющие ветки

За оградою чугунной.

Оттого мы любим строгий,

Многоводный, темный город,

И разлуки наши любим,

И часы недолгих встреч.

Сентябрь 1914, Петербург

***

An angel of God, who betrothed us

In secrecy, one winter morning,

Keeps his darkened eyes watching over

The life that we live sorrow-free.

That is why we love blue skies,

Cool fresh wind, a
nd fragile air,

And the blackening tree branches

High above the cast-iron fences.

That is why we love this city, –

Dark and stern, and full of water,

And we love our separations,

And brief moments when we meet.

September
1914, Petersburg

***

Земная слава как дым,

Не этого я просила.

Любовникам всем моим

Я счастие приносила.

Один и сейчас живой,

В свою подругу влюбленный,

И бронзовым стал другой

На площади оснеженной.

1914

***

The ear
thly glory is like smoke,

I wanted much more than this.

In all my lovers I evoked

The feelings of joy and bliss.

One is still in love somewhere

With a friend from long ago,

The other stands in the city square,-

A statue of bronze in the snow.

1914

***

Покинув рощи родины священной

И дом, где муза, плача, изнывала,

Я, тихая, веселая, жила

На низком острове, который, словно плот,

Остановился в пышной Невской дельте.

О, зимние таинственные дни,

И милый труд, и легкая усталость,

И розы в умывальном кувшине!

Был переулок снежным и недлинным.

И против двери к нам стеной алтарной

Воздвигнут храм Святой Екатерины.

Как рано я из дома выходила,

И часто по нетронутому снегу,

Свои следы вчерашние напрасно

На бледной, чистой пелене ища,

И вдоль реки, где шхуны, как голубки,

Друг к другу нежно, нежно прижимаясь,

О сером взморье до весны тоскуют,

Я подходила к старому мосту.

Там комната, похожая на клетку,

Под самой крышей в грязном, шумном доме,

Где он, как чиж, свистал перед мольбертом,

И жаловался весело, и грустно

О радости не бывшей говорил.

Как в зеркало, глядела я тревожно

На серый холст, и с каждою неделей

Все горше и страннее было сходство

Мое с моим изображеньем новым.

Теперь не знаю, где художник милый,

С которым я из голубой мансарды

Через окно на крышу выходила

И по карнизу шла над смертной бездной,

Чтоб видеть снег, Неву и облака, -

Но чувствую, что Музы наши дружны

Беспечной и пленительною дружбой,

Как девушки, не знавшие любви.

***

Leaving behind the groves of the sacred homeland,
The house, where the muse wept in lament,
I, cheerful and quiet, found a place
Upon an island, which was like a raft
That stopped in the thick delta of the Neva.
O, these peculiar mysterious days of winter,
Sweet labor and the light fatigue thereafter,
And roses in the washroom pitcher!
The alleyway was short and draped with snow.
The temple of Saint Catherine rose up
To face our doorway with its sanctuary wall.
I left the house early in the morning
And often walked on the untouched fresh snow,
To no avail trying to find the footprints
I left last night upon the pure white mantle,
Along the river, where like turtle-doves,
The schooners cuddled with each other gently,
And yearned for coastal waters until spring,
I slowly neared the old and rusted bridge.
There was a room, resembling a cage,
Beneath the rooftop of the noisy building,
Where like a siskin, whistling by the easel,
He cheerfully complained, and often spoke
With sadness of the joy he never felt.
I looked uneasy, as if looking in the mirror,
Upon the old gray canvas, and each week,
The semblance to the new depiction
Was even stranger and more bitter than the last.
Now, I don’t know where my dear artist is,
The one with whom I walked out through the window
Onto the very rooftop from the attic,
And stood upon the ledge before a deadly drop,
To see the snow, the Neva and the clouds, -

But I can sense our Muses must be friends,

Sharing a carefree, captivating friendship,

Like two young girls that never knew of love.

***

Не тайны и не печали,

Не мудрой воли судьбы -

Эти встречи всегда оставляли

Впечатление борьбы.

Я, с утра угадав минуту,

Когда ты ко мне войдешь,

Ощущала в руках согнутых

Слабо колющую дрожь.

И сухими пальцами мяла

Пеструю скатерть стола...

Я тогда уже понимала,

Как эта земля мала.

1915

***

These meeting didn’t leave

Any deep understanding of life,

No secrets and no grief,

Just a sense of struggle and strife.

Since morning, my arms trembled

With restless uncertainty, -

I had guessed the minute you’d e
nter

This evening to visit me.

I wrung the cloth in my fingers,

At the table, sitting so close…

Even then, I started to figure

Just how small this earth truly was.

1915

***

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так, что сделался каждый день

Поминальным днем,-

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

12 апреля 1915, Троицкий мост

***

We thought: we’re poor and don’t own anything,

But as we started to lose one thing after another,

So much that each day became

A commemorative day, -

We began to write songs

About God’s immense generosity

And about the wealth we once had.

April 12, 1915, Troitskiy Bridge

***

Как невеста, получаю

Каждый вечер по письму,

Поздно ночью отвечаю

Другу моему:

"Я гощу у смерти белой

По дороге в тьму.

Зла, мой ласковый, не делай

В мире никому".

И стоит звезда большая

Между двух стволов,

Так спокойно обещая

Исполненье снов.

1915

***

Each and every day I get

One letter, like a bride.

I’m responding to my friend,

Wr
iting late at night:

“On my way into the dark,

I’ve stopped in white death’s den.

My dear, - don’t leave an evil mark

On another man.”

And a brilliant star gleams

Between two trees at night.

Calmly promising that dreams

Will soon be satisfied.

1915

***

Н.Г. Чулковой

Перед весной бывают дни такие:

Под плотным снегом отдыхает луг,

Шумят деревья весело -сухие,

И теплый ветер нежен и упруг.

И легкости своей дивится тело,

И дома своего не узнаешь,

А песню ту, что прежде надоела,

Как новую, с волнением поешь.

Лето 1915, Слепнево

***

For N.G. Chulkovaya

There are such days before the spring:

When meadows rest beneath the snow,

And dry and cheerful branches swing

When gentle warm winds blow.

You marvel at your body’s lightness

And do not recognize your home,

And sing again with new excitement

The song that once seemed tiresome.

Summer
1915, Slepnevo

***

Широк и желт вечерний свет,

Нежна апрельская прохлада.

Ты опоздал на много лет,

Но все-таки тебе я рада.

Сюда ко мне поближе сядь,

Гляди веселыми глазами:

Вот эта синяя тетрадь -

С моими детскими стихами.

Прости, что я жила скорбя

И солнцу радовалась мало.

Прости, прости, что за тебя

Я слишком многих принимала.

1915

***

The evening sky is gold and vast.

I’m soothed by April’s cool caress.

You’re late. Too man
y years have passed, -

I’m glad to see you, nonetheless.

Come closer, sit here by my side,

Be gentle with me, treat me kind:

This old blue notebook – look inside –

I wrote these poems as a child.