The President is No More ( English/Russian bilingual edition) (4 page)

I felt like he won this argument – thought th
at didn’t mean that I lost. It’s just that now I was confident that there was no mistake – Tred knew what he was doing.

– Ну, так давайте к делу! – сказал он, потирая руки. – Что вы знаете о произошедшем пожаре?

– Знаю, что погибло три с половиной тысячи человек.

“Anyway, let us get down to business,” he said, rubbing his hands. “What do you know about the fire?”

“I know that three and half thousand people died.”

Лицо его стало серьезным: он как будто в одно мгновение постарел. 

– А почему это произошло? – задал он следующий вопрос.

His face turned serious, it was as if he lost a few years in an instant.

“And why did it happen?” was his next question.

– Потому что вы, гуманиши, не пользуетесь достижениями прогресса. Вы же умный человек, – теперь была моя очередь его упрекнуть, – и понимаете, что система автоматических огнетушителей спасла бы в ту ночь Кингтаун!

“Because you Humanists don’t take advantage of the latest technologies. You are an intelligent man,” it was my turn to chide him, “and you understand that the automatic fire prevention system would’ve saved Kingstown last night!”

– Это ответ на вопрос, что могло бы остановить начавшийся пожар. Но почему он возник?

– Кто же теперь скажет! – пожала плечами я. – Это могло быть все, что угодно. Короткое замыкание, сигарета...

“That’s the answer to the question ‘what could’ve prevented the fire.’ But why did it start?”

“Who can say at this point?” I shrugged. “It could’ve been anything. A short circuit, lit cigarette…”

– Гуманиши не курят, – улыбнулся он. – Кроме того, в Кингтауне  не было электричества.

– Ах да, извините... Ну что же тогда? Костер?

“Humanists don’t smoke,” he smiled. “And Kingstown didn’t have electricity.”

“Oh, right, I’m sorry… So what, than?  Campfire
?”

– И костров гуманиши не разводят. Нам они не нужны. Мы живем от рассвета до заката, вот и все.

–
Вы хотите сказать...

“Humanists don’t make campfires, either. We have no need for them. We live from sunrise to sunset, and that’s all.”

“So you mean to say…”

Он подался ко мне, протянул ко мне руку и театрально потряс ею:

–
Ну же, ну...

He pulled forward, extending his hand toward me and shaking it theatrically:

“Well, come on…”

– Нет, сами сформулируйте, что вы имеете в виду! – в мгновение я почувствовала себя  ослабевшей.

– Я не удивлюсь, – осторожно произнес он, – если окажется, что Кингтаун подожгли.

“No, tell me what you mean, in your own words,” I felt weak all the sudden.

“I would not be surprised,” he said carefully, “If it turns out that
Kingstown was burned down deliberately.”

– Тогда это не по моей части, – я полувопросительно наклонила голову.  – Я занимаюсь переговорами, а не расследованиями. Обращайтесь в полицию.

– Само собой. Но вы, мисс Арк, нам нужны не для расследования поджога, а...

“That’s outside my purview,” I bowed my head. “I handle negotiations, not investigations. I suggest you call the police.”

“Naturally. But we don’t need you to investigate the fire, Miss Arc. We need you to…”

– Постойте-постойте, – перебила я. – Но кому выгодна эта трагедия?!

– Браво! Вот теперь я вижу, что у вас начался мыслительный процесс, – он развел руки в стороны так, как будто принимал меня в свои объятия. – Так вот...Во-первых, это выгодно президенту США.

“Hold on,” I interjected. “Who would benefit from this tragedy?”

“Bra
vo! Now I see that your mental processes are kicking into high gear,” Tred spread his hands apart, as if he took me in his embrace. “So see… First of all, it benefits the President of the United States.”

Я намертво вцепилась в деревянные ручки кресла, как будто ждала землетрясения. Голова звенела, и этот звон парализовал всякую активность моего серого вещества. В нем не возникало ни единой, даже малюсенькой, мысли.

I griped into the chair’s wooden handles, as if earthquake was about to hit. My head rang,
and that ringing paralyzed any activity in my gray matter. It didn’t make a single, even a tiniest, thought.

– Вот увидите, – продолжил мой собеседник, – сейчас начнется волна выступлений борцов за права человека на прогресс. Гуманишей обяжут использовать противопожарную систему, а потом и другие плоды науки и техники. У нас отнимут свободу выбора, а у Била Фримэна поднимется рейтинг, и он обеспечит себе голоса для переизбрания его на второй срок.

“You will see,” my client continued, “that soon, there will be a wave of speeches by the fighters for human rights to progress. Humanists will be forced to use the fire prevention system, then other fruits of science and technology. They’ll take away our freedom of choice, Bill Freeman’s ratings will go up, and he will secure enough votes to win the second term.”

Я продолжала находиться в недвижимом и безмолвном состоянии.

– Короче говоря, – подытожил он, – нам необходима защита перед конгрессом и лично президентом. Нам нужен эксперт, который умеет отстаивать наши интересы и вести переговоры. Поэтому
вы здесь.

I w
as still in shock, immobile and mute.

“Bottom line,” he summed up, “We need someone to defend us in front of the Congress and against the President personally. We need an expert that can defend our interests and conduct negotiations. That’s why you are here.”

Мое серое вещество медленно начинало раскачиваться, и я спросила:

– А во-вторых? Кому еще это выгодно?

My gray matter was slowly starting to move again, so I asked.

“And ‘second of all?’ Who else benefits from this?”

– Второй – Вильям Ботс, глава концерна Роботикс. Если добровольные поселения будут запрещены, а гуманиши вольются в широкую толпу потребителей, то для Роботикс это означает довольно большое расширение рынка и, в итоге, увеличение прибыли.

“Second – William Bots, head of the Robotics corporate group. If the free settlements would be banned, and the Humanists would merge into the broader pool of customers, it would mean a huge market increase for Robotics, and, in the end, increase in profits.”

Расследование не входило в мои обязанности. Так сказал Айван Тред. Но каким образом я могла защищать гуманишей, не зная истинного положения дел – не зная, почему сгорел Кингтаун? Разве без этого можно выработать стратегию поведения или сформулировать требования конгрессу?

Investigating wasn’t part of my responsibilities. Yvon Tred said so. But how could I defend the Humanists if I didn’t understand the true nature of the situation – if I didn’t know why
Kingstown burned down? How could I develop a strategy and formulate the Humanists’ position to the Congress? That’s when I realized that visiting the scene of the tragedy was useful after all.

Тут-то я и поняла, что все-таки не зря посетила место трагедии. Я вспомнила! Андроид-полицейский сказал, что в пожаре кто-то выжил. Ребенок. Мальчик. Единственный очевидец событий! Я «нырнула» в сеть, но поиски ничего не дали. Надо искать через официальные службы! Однако звонка в полицейское управление оказалось недостаточно, и мне пришлось подавать официальный запрос на разглашение информации. Я сделала все, что требовалось. Но мне было сказано, что срок ответа на мою просьбу – три дня. Как же я разозлилась!

And then I remembered! The police android said that someone survived the fire. A
kid. A boy. The only witness!

I “dived” into the net, but the search didn’t get me anything. I had to look through official agencies! But the call to the police administration wasn’t enough, so I had to make an official FOIA request. I filled out everything they asked, only to be told that they’d get back to me in three days. That pissed me off.

Ждать так долго я не могла и не хотела, поэтому отправилась в самый ближайший к Кингтауну госпиталь. Как это часто случается, медицинский персонал оказался сговорчивее полиции – и вскоре я вошла в палату, где лежал последний кингтаунец. Бедный ребенок был забинтован весь, как мумия. Я присмотрелась. Нет, не забинтован, а помещен в специальный заживляющий футляр. 

I couldn’t, and didn’t want to, wait that long, so I went to the hospital closest to
Kingstown. As it often happens, the medical staff turned out to be more cooperative than the police, and soon, I was walking into the burn ward, to the bed when they kept the last Kingstowner. The poor boy was bandaged from head to toe, like a mummy. I looked closer. No, not bandaged – placed in a special regenerative cocoon.

Несмотря на то, что этот метод был довольно новым, я уже читала о нем. С помощью медицинских нанотехнологий там, внутри футляра, происходит быстрое заживление пострадавших в огне тканей. Через неделю кожа мальчика будет, как новая, и даже никаких пластических операций не понадобится.

Even though this was fairly new technology, I read about it. Inside the cocoon, medical nanobots (very tiny robots) were quickly healing the tissues damaged in the fire. In a week, the boy’s skin will be as good as new. He wou
ldn’t even need any plastic surgery.

Над ним колдуют наноботы. Это роботы, только миниатюрные – так я себе объясняла. Они здесь незаменимы. Я улыбнулась.

The nanobots were working their magic. I smiled. These days, they were irreplaceable.

Сногсшибательный сюрприз приготовила парню судьба! С детства ребенку внушали – и даже навязывали! – идеалы гуманишей, среди которых – неприятие любой модификации человеческого тела, любой! А теперь мальчику придется пережить не простую коррекцию, а нанотехнологическую процедуру, каких его соплеменники  боялись, как огня. Что же будет, когда он в полной мере осознает, что именно с ним произошло? Еще непонятно, выдержит ли психика пациента... Все-таки не того боялись гуманиши, не того!

Fate sure did a number on the poor kid. All his life, he was taught – you might even say force-fed – humanist ideals, ideals that included rejection of any modification of the human body, any modification at all! And now the boy would have to survive not an ordinary medical treatment, but a nanotechnological procedure that his people were terrified off. What will happen when he fully grasps what happened to him? I wasn’t even sure if the patient’s psyche could take it…  No, the Humanists should have been afraid of something else, not that.

Футляр был полностью закрыт, за исключением отверстий для глаз и рта. Я подошла к койке и заглянула в глаза больного. Они открылись.

– Доброе утро, – сказала я глазам.

The cocoon was fully sealed except for the holes for eyes and mouth. I walked up to the bed and looked the injured boy in the eyes. They opened.

“
Good morning,” I told the eyes.

– Вы мне снитесь? – сипло произнесла «мумия».

– Нисколько!

– А как докажете?

– Хочешь, дуну на тебя?

“Am I still dreaming?” the ‘mummy’ whispered hoarsely.

“Not a
t all!”

“Can you prove it?”

“Want me to blow on you?”

– Давайте, – он закрыл глаза.

Я вдохнула воздух в легкие, наклонилась и осторожно, медленно подула в дырки футляра.

– Неужели это вы? – глаза снова смотрели на меня.

“Sure,” he closed his eyes.

I fil
led my lungs with air, bent over him and slowly, carefully blew over the cocoon’s holes.

“Is that really you?” the eyes stared at me again.

– Я, а кто же еще? Меня зовут Мия.

– Я знаю.

– Откуда?

– Вы мне сами сказали.

“Who else? My name is Mia.”

“
I know.”

“
How?” I asked.

“You told me yourself.”

– Мальчик, я пришла к тебе сюда впервые, – вздохнула я.

– Не-е-ет, – с усилием засипел больной, – Вы покупали у меня цветы, помните?

Я не верила своим ушам.

“Kid, this is the first time I came to see you,” I sighed.

“No-o,” the patient strained to raise his voice. “You bought flowers from me, remember?”

I couldn't believe my ears.

– Так это ты?! – я готова была зареветь. – Ты выжил? Молодец! Какой же ты молодец...

– Вы мне снились, – он перешел на шепот. – Здесь, в госпитале! – и продолжил так, как будто это было жизненно важно. – Страшно, понимаете? Мне было страшно! И тут во сне пришли вы. Я посмотрел вам в глаза и поверил, что все будет хорошо.

“So that was you!” I was ready to weep. “You survived? That’s amazing. You are so amazing...”

“I dreamed of you,” he went back to whispering. “Here, in the hospital,” and continued as if it was vitally important. “It was scary, you know? I was scared! And then, you came to me in my dreams. I looked into your eyes and I knew that everything would be alright.”

Это было настоящее счастье, что мой образ вот так неожиданно помог мальчику успокоиться. Но самое удивительное в его словах было другое. Теперь я знала: не только я пыталась заглянуть в глаза инородца. Он делал то же самое. И мы продолжаем этим заниматься сейчас, в этой палате. А я ведь даже имени его не знаю. Помнится, там, в прошлой жизни, он отказался себя называть.

It was truly a miracle that my image so unexpectedly helped the boy calm down. But that wasn’t the most surprising thing. Now I knew: I wasn’t the only one who tried to look into the eyes of an alien. He was doing the same thing. And we continued to do this now, in this burn ward. And I didn’t even know his name. I recalled that, back in the day, he refused to share it.

– Меня зовут Ти, – как будто в ответ на мои мысли произнесла «мумия».

– Приятно познакомиться! – сказала я и только сейчас вспомнила, зачем сюда пришла. – Послушай, а ты не заметил во время пожара что-нибудь эдакое... необычное, что ли?

“My name is Tee,” the ‘mummy’ said, as if responding to my thoughts.

“Nice to meet you!” I said. And only then I remembered why I came here. “Listen, did you see anything… unusual during the fire?”

– Не знаю, – замялся Ти, – может быть... Или мне только показалось...

– Что?! – уцепилась за шанс я. – Что показалось?

“I don’t know,” Tee hesitated. “Maybe… Or I thought I did…”

“
What?” I grabbed at a potential lead. “What did you think you saw?”

– Я видел робота, – выдохнул он, – небольшого такого, мне по пояс.

– Какой он был?

– Не знаю, не успел рассмотреть. Я побежал за ним, но тут что-то грохнуло. Как взрыв... И все, больше я ничего не помню...

“I saw a robot,” he exhaled. “A small one, right up to my waist.”

“What kind of robot was it?”

“I don’t know, I didn’t have time to really look. I ran after him, but then something rumbled. Like an explosion… And that’s all. I don’t remember anything else…”

Выйдя из палаты, я первым делом позвонила в полицию и, шагая по коридору, сделала запрос на поиск на пепелище – поиск останков роботов, которых теоретически в принципе не могло быть в Кингтауне. В принципе! Засунув телефон в кармашек пояса, я открыла дверь на улицу, и... кто-то сзади ударил меня по голове.

When I left the burn ward, the first thing I did was call the police and, as I walked down the h
all, made a request for a search of the site of the fire – a search for the remains of robots that theoretically couldn’t be in Kingstown. Tucking my phone in the belt pocket, I opened the door out onto the street and… someone hit me in the back of the head.

…Очнулась я в мрачной комнатке на полу. Затылок ныл жутко. Попробовала его потрогать и обнаружила, что я в наручниках. Что это?! Я чувствовала себя героиней какой-то третьесортной виртуальной игры для подростков. С дивана в углу встал абсолютно лысый детина неимоверных размеров и ввысь, и вширь. Интересно, это он меня ударил? Тогда неудивительно, что у меня так болит голова. И
поразительно, что я вообще жива.

…I came to on the floor of a darkened room. The back of my head hurt like hell. I tried to touch it
and discovered that I was handcuffed. What is this? I felt like a character in some cheap virtual game for teenagers. A completely bald thug sat on the couch in the corner. He was a mountain of a man, as wide as he was tall. I wondered if he was the one hit me. Then, it’s no wonder that my head hurt so much. It’s amazing I was still alive.

– Очухалась! – произнес он.

– Где я?

– Сиди тихо!

“You’re up,” he stated.

“Where am I?”

“
Quiet!”

– Что вы от меня хотите? – совершила я попытку переговоров.

– Молчать! А то еще получишь! – он снова вернулся в угол и рухнул на диван.

“What do you want from me?” I tried to negotiate.

“To keep your yap shut! Or you’ll get it!” He returned to the corner and collapsed into the couch.

Тут-то мне пришлось осознать, что мои способности вести переговоры – увы! – слишком преувеличены. В этой ситуации я была бессильна. Оставалось только ждать. Как правило, со временем все всегда проясняется. Однако о каком правиле я говорю?  Ведь в таком положении я нахожусь впервые в жизни.

At this point, it dawned on me that my ability to conduct negotiations was – alas – qui
te exaggerated. I was powerless in the situation like this. All I could do was wait. Usually, everything gets sorted out in time. Though, what do I know about ‘usually?’ This was the first time I found myself in this situation.

Надо думать. Что делают люди, когда их похищают? Звонят! Я протянула руку к поясу, нащупала кармашек для телефона... Да он был пуст – мои похитители не лыком шиты.

I had to think.  What do people do when they’re kidnapped? They call! I reached for my belt, felt the phone pocket... and found it empty. My kidnappers weren’t morons.

Что они от меня хотят? Вот сейчас как сожгут меня на костре, и буду я настоящей Жанной Д’Арк! Да и вообще, кто они, эти таинственные похитители? Ох, как гудела голова. Продолжать думать?! Это было слишком... Я прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Надо беречь силы. Кажется, именно так пишут в правилах тех самых виртуальных игр-боевиков, на героиню которых я сейчас поневоле похожу. Беречь силы...

What did they want from me? Maybe they were going to bu
rn me in the fire, and I will be the real Joan of Arc. And, anyone, who are they, these mysterious kidnappers? Oh, my head hurt so much. Thinking? It was too much... I put my back against the wall and closed my eyes. I had to conserve my strength. I think that’s what they always say in those virtual shooters where heroines get knocked out and kidnapped. Conserve strength…

Мой тревожный сон прервал то ли грохот, то ли выстрелы, то ли звон разбиваемого стекла, а то и все эти действия вместе. Все произошло стремительно, в считанные секунды. Пока я открыла глаза и оглянулась, двое в масках уже выводили моего тюремщика-гиганта с заломленными руками. Еще двое оказались рядом со мной.